Наталья Бурлинова
Президент «Креативной дипломатии»
Как специалист по вопросам «мягкой силы» и российской публичной дипломатии я тщательно слежу за событиями в этой области и в некоторых даже принимаю участие. Хотелось бы поделиться с читателями соображениями относительно сложившегося у меня убеждения, почему российская «мягкая сила» на государственном уровне совершенно не демонстрирует свою эффективность. Это убеждение еще раз подтвердилось в сентябре текущего года.
Крупнейшим событием сентября из жизни московской экспертной «тусовки» стала встреча выпускников программы немецкого Фонда Кёрбера, которая впервые за свою историю состоялась в России. Эта программа называется «Молодые лидеры Мюнхена» (Munich Young Leaders, MYL). Казалось бы, причем тут Россия и немецкий фонд, Мюнхен и Москва?
Дело в том, что MYL – одна из немногочисленных (достаточно пальцев одной руки) программ глобального уровня в сфере внешней политики для молодых лидеров. Она была запущена в 2009 г. руководителями Мюнхенской конференции по безопасности (MSC) совместно с Фондом Кёрбера, одним из крупнейших и авторитетнейших фондов Германии. Мюнхенская конференция по безопасности, как известно, — крупнейшее ежегодное политическое событие международного уровня, проходящее в Мюнхене вот уже более 50 лет. На площадке конференции обсуждаются вопросы глобальной безопасности, внешней политики, выступают лидеры различных стран, политики, дипломаты, эксперты. Как сказал один из участников конференции и программы молодых лидеров Александр Габуев (ныне руководитель программы «Россия в Азиатско-Тихоокеанском регионе» Московского Центра Карнеги), MSC – это «самая главная большая глобальная тусовка, где за выходные можно много с кем увидеться, порешать вопросы, почувствовать пульс мировой ситуации». В России MSC известна по памятной речи Владимира Путина, которую он произнес в Мюнхене 2007 г.
Munich Young Leaders – это очень успешный, блистательный по своей задумке и реализации проект немецкой «мягкой силы». Используя привлекательную во всех смыслах площадку конференции, каждый год через немецкие посольства и связи Фонда Кёрбера во всем мире для участия в проекте отбираются два десятка молодых (до 40 лет) и перспективных политиков, журналистов, представителей деловых кругов, общественных организаций — тех, кто заметен в своих странах и в перспективе может «выстрелить» в политике или смежных областях. На сегодняшний день в так называемую сеть MYL входят около 200 человек со всего мира, из них порядка 20 «уже выстрелили», то есть занимали в недавнем прошлом или занимают сейчас политические должности в своих странах. Как сказал все тот же Александр Габуев, «MYL — безусловно, самая крутая группа по внешней политике, которая сейчас есть в мире».
Соглашусь с Александром Габуевым в оценке MYL и добавлю, что «Молодые лидеры Мюнхена» – золотой стандарт программ в области «мягкой силы», которую Германия очень успешно проводит на глобальном уровне через свои программы и фонды. Работа с молодыми перспективными кадрами со всего мира позволяет немцам на десятилетия вперед создавать дипломатическую и политическую почву, которая при удачном стечении обстоятельств может дать хороший политический урожай. Немцы в отличие от российских чиновников понимают толк в публичной дипломатии, осознают всю важность подобных проектов в современном мире, где инвестиции в инструменты «мягкой силы» открывают колоссальные возможности для страны.
Для поддержания рабочих контактов между выпускниками проекта каждый год происходят встречи выпускников (Reunions). Таким образом, немецкие организаторы поддерживают контакты и отслеживают успехи своих подопечных. Для группы выпускников, которые в своей стране принимают Reunion, это не только большая честь, но и огромная политическая ответственность. Проведение встречи выпускников означает возможность рассказать будущим мировым лидерам о своей стране чуть больше, чем они знают, познакомить их с местным экспертным сообществом, представить взгляд своей страны на важнейшие события в мире. Для принимающей стороны программа MYL – это шикарная возможность с точки зрения публичной дипломатии, чтобы представить свою страну в выгодном свете, приобрести симпатизантов из числа тех, кто, возможно, завтра будет определять политику своих стран в отношении твоего государства. Ведь в число спикеров всегда приглашаются представители МИД, политических администраций, других официальных ведомств.
В России ничего подобного для международной англоязычной внешнеполитической среды и близко нет. В своё время похожие по задумке проекты стартовали в Фонде поддержки публичной дипломатии им. А.М. Горчакова («Диалог во имя будущего», Клуб друзей Фонда Горчакова), но ориентировались они в основном на постсоветское пространство. Поэтому приезд нескольких десятков молодых лидеров в Россию был прекрасной возможностью проявить ту самую российскую «мягкую силу» через коммуникацию с участниками, встречи и обсуждения. Однако состоявшийся в Москве Reunion не вызвал большого интереса среди российских официальных лиц, к которым со стороны организаторов были направлены просьбы об участии, хотя многие из них выступали на площадке конференции и знают про этот проект не понаслышке.
В чем причина такого отношения российских чиновников к проекту? Ответ простой. Люди, занимающиеся в России внешним направлением, в целом не очень знают, что такое «мягкая сила» (буквально, что означает этот термин). А если знают, то не очень верят в его эффективность, поэтому подобные проекты не вызывают у них большого интереса. И если в Соединенных Штатах публичная дипломатия востребована на уровне заместителя Государственного секретаря США и подкреплена разветвленной ведомственной структурой и активной работой американских посольств с гражданским обществом в стране пребывания, то в российской практике все по-другому. Не видя в рамках использования «мягкой силы» немедленных результатов, в России относятся к этому направлению по остаточному принципу.
И это большая беда для российской публичной дипломатии в целом. Статистика 2017 г. подтверждает принцип «остаточности». В первом полугодии 2017 г. объединенная система Президентских грантов в лице одноименного фонда (Фонд президентских грантов) на развитие общественной дипломатии и поддержку соотечественников (одно из 12 направлений) выделила около 3% всего бюджета, предназначенного неправительственным организациям. В количественном выражении это всего 17 заявок из 970 (66 млн рублей из 2 млрд 250 млн). Отдельный вопрос – целевая аудитория победивших заявок. Из названий проектов не всегда можно уловить, кто является таковой. Но даже с большой натяжкой из этих 17 сложно выделить более трех, ориентированных на не постсоветскую аудиторию. И, кажется, только один проект является англоязычным (проект «Креативной дипломатии» — “Meeting Russia”).
Ещё более печально выглядит тот факт, что среди победителей был обнаружен Фонда Горчакова — тот самый фонд, который должен выделять гранты российским НКО на проекты публичной дипломатии. Формально заявка была подана на реализацию проекта «Диалог во имя будущего» от Центра Примакова, работающего на платформе Фонда. Проект, некогда придуманный и позиционировавшийся как флагман программ и проектов Фонда Горчакова, напомню, ключевой организации-грантооператора в области российской публичной дипломатии, сегодня сам нуждается в финансовой поддержке со стороны. Вспомним новости минувшего лета про сокращение бюджетов РСМД и Фонда Горчакова.
Вишенкой на этом тающем тортике российской «мягкой силы» можно считать очередную смену руководства многострадального Россотрудничества, российского аналога USAID (в теории). Любовь Глебову на этом посту сменила… Элеонора Митрофанова, некогда уже возглавлявшая эту структуру в формате Росзарубежцентра (2004-2008 гг.). При всем уважении к бесспорному профессионализму и статусу Посла Э. Митрофановой, хотелось бы заметить, что сегодня на дворе 2017 год. Неужели за почти 10 лет с момента её предыдущего ухода с должности в стране не подросли (как в возрастном, так и профессиональном плане) люди, способные возглавить Россотрудничество? Как практик в этой области смею возразить, что это не так. Или это вопрос острого кадрового голода, который испытывает система российской бюрократии, не способная вовремя интегрировать в себя кадры, система, замкнувшаяся в ограниченных пределах в отсутствии свежей крови?
Таковы мои очередные довольно грустные летне-осенние наблюдения за российской «мягкой силой», которая мельчает прямо на глазах.
Фото: Kirill Vinokurov / Flickr