Зачем сильной России «мягкая сила»?

«В России не готовят профессиональных специалистов в области «мягкой силы», общественной дипломатии. Считается, что это так, не очень серьезное занятие…» — Наталья Бурлинова для Balalaika News о «мягкой силе» России.

Еще пару лет назад словосочетание «мягкая сила» было очень популярно. Этот термин использовали дипломаты, представители различных кремлевских кабинетов, экспертные гости-завсегдатаи различных телевизионных эфиров. Да и в ежедневном обиходе общественников и людей, просто интересующихся гуманитарной тематикой, такие понятия, как «общественная дипломатия», «публичная дипломатия», постоянно присутствовали в речи.

«Мягкая сила» понимается как комплексное направление работы в сфере гуманитарных коммуникаций государства с зарубежными обществами других стран в целях влияния на образ мыслей и жизни этих обществ и превращения их в своих друзей. Долгие годы «мягкая сила» как термин вообще не использовалась в политическом лексиконе России. В свое время у нас была «пропаганда», в 90-е годы не было ничего. И только в 2000-е в процессе укрепления государственных институтов и по мере стабилизации ситуации внутри страны в связи с появившейся возможностью привлекать политические и финансовые ресурсы на новомодные веяния и тенденции, «мягкая сила» вошла в российскую действительность.

Это произошло осознанно, когда российская политическая элита, особенно после августовской войны 2008 года, вдруг обратила внимание на необходимость работы с зарубежной общественностью с целью донести до нее российскую версию событий. Официально в российский политический лексикон «мягкая сила» проникла через программную предвыборную статью Владимира Путина «Россия и меняющийся мир» (2012 год), в которой президент среди прочего упомянул это понятие и сказал о необходимости развития этого направления работы.

С 2012 года утекло много воды. Помимо крупных вложений в создание собственных международных информационных каналов для трансляции российской позиции во вне на базе «Russia Today» (что по факту началось чуть ранее 2008 года), было внедрено несколько новых механизмов работы: созданы крупные общественные организации с участием государства, которые занялись вопросами развития общественной дипломатии, экспертными коммуникациями (Фонд Горчакова, РСМД). Внедрена система грантовой поддержки НКО (президентские гранты), в том числе для тех организаций, которые декларируют, что в той или иной форме занимаются «мягкой силой».

Претерпело смену руководства, причем дважды, Россотрудничество — ключевая, по видению российских чиновников, структура, отвечающая за международное гуманитарное сотрудничество. Совсем недолго агентство возглавлял креативный Константин Косачев, который в системе российской власти является одним из немногих, кто вообще понимает что такое «мягкая сила» и с чем ее едят. Косачева сменила задорная Любовь Глебова. И вот уже в конце ноября под ее руководством агенство большим собранием своего международного актива отметило 90-летие советской системы зарубежных обществ дружбы, которые 90 лет назад, возможно, и были актуальны, но сегодня характер их работы никак не отвечает реалиям современной гуманитарной концепции борьбы за умы и идеологическое влияние в мире.

Таким образом, за минувшие три года вроде бы было сделано много шагов для укрепления российской «мягкой силы» как по форме, так и по сути. Но почему же, при более детальном исследовании этой проблемы, специалисты не спешат делать позитивные прогнозы для ее развития в России?

Во-первых, в менталитете российских чиновников сильным оказался фактор получения немедленного результата. Не ощущая сиюминутного результата от запущенных в первые годы программ по линии общественной дипломатии, чиновники разочаровываются потому, что нечем отчитываться, и теряют к этому направлению активный интерес. Ведь чтобы сформировать позитивное в отношении России общество зарубежом, нужно время, иногда не одно десятилетие.

Во-вторых, не менее остро стоит проблема кадров для работы в этой сфере. В России не готовят профессиональных специалистов в области «мягкой силы», общественной дипломатии. Считается, что это так, не очень серьезное занятие: с этим справится любой профессиональный дипломат, любой общественник. Однако это совсем не так. Для работы на общественном направлении нужны специалисты, хорошо владеющие современным инструментарием работы. Таких очень мало. В общем, проблема кадров оказалась ключевой с точки зрения реформирования того же Россотрудничества. А о том, что при поддержке МИДа России был создан Фонд Горчакова, еще год назад знали не во всяком российском посольстве.

Для работы в этой сфере нужны не просто кадры, а кадры патриотические, идеологически близкие к своему государству, идейные, живущие своей работой и поставленными перед ними задачами. Да-да, именно так, что встречается далеко не всегда, а о проблеме государственного воспитания кадров, уезжающих за рубеж, стоит, наверное, написать отдельную статью. Очень часто те, которые кажутся нам по телевизору патриотами, государственниками, на самом деле представляют собой скрытых либералов, засилье которых и в государственных структурах (особенно внешних), и в различных организациях внутри России, и особенно в вузах, ошеломляет.

Нет ничего дурного в том, чтобы быть либералом, если человек верит в эти идеи искренне, но тогда не надо это скрывать. Те же, кто маскируются под государственников, наносят двойной вред: и государственной работе в сфере национальных интересов (потому что часто вредят своими взглядами или просто пассивностью), и либеральной идее в целом (потому что дискредитируют ее).

В-третьих, я бы обозначила это как проблему креатива в работе. Эта тема тесно встроена в проблему кадров. Креативность, то есть творческое, современное, нестандартное мышление, интересный подход к делу, к проекту, вызывающий не скуку, а желание в нем участвовать, есть основа работы на общественном направлении. Львиная доля успеха американской «мягкой силы» обеспечена именно сочностью, яркими ощущениями тех проектов, которые они предлагают остальным. Это умение нравиться (часто на пустом месте) — важная часть «мягкой силы». Элементарно приглашая гостей на конференцию в Москву, нельзя селить их в хостеле (если, конечно, это не студенческий проект). А в гости в качестве эксперта нужно приглашать людей, от которых аудитория пробуждается, а не засыпает.

Примеров можно приводить сотни, но факт один: без должной подготовки кадров в этом направлении неоткуда взяться ни идейной работе, ни креативному подходу, ни высокому качеству.

Ну и, наконец, вера нашего политического класса в «жесткую силу». Конечно, никто и никогда не отменит доминирование «жесткой силы» во внешней политике, особенно на уровне сверхдержав. Активная внешняя политика нашей страны провоцирует недовольство некоторых других игроков на международной арене, которые понимают только язык силы. Конечно, когда стреляют пушки, перья молчат. Однако мы должны думать дальше текущей ситуации. Войны начинаются, и войны заканчиваются.

Пройдет время, и вновь придется думать об открытии представительств общественных организаций в Киеве, о восстановлении контактов с Западной Украиной, все пойдет по кругу. Будет ли наша «мягкая сила» готова к этому витку? Надо быть готовыми.

Источник: Balalaika News