Внешний фактор. Выпуск 3

Внешний фактор. Выпуск 3.
Итоги Мюнхенской конференции по безопасности.

Темой третьего выпуска «Внешнего фактора» стала 49 Мюнхенская конференция по безопасности и выступление Министра иностранных дел России Сергея Лаврова на конференции. Ведущая – президент «Креативной дипломатии» Наталья Бурлинова. Гость программы – эксперт Евгения Войко.

«Внешний фактор» – авторская программа Натальи Бурлиновой, выходящая раз в неделю на портале аналитического on-line канала ДЕНЬ ТВ.

*   *   *

Наталья Бурлинова: Здравствуйте, дорогие друзья! Это программа «Внешний фактор» и я, ее ведущая, Наталья Бурлинова. Сегодня мы будем обсуждать итоги Мюнхенской конференции по вопросам политики безопасности, которая состоялась в начале февраля в Мюнхене. И у нас в гостях эксперт-международник, доцент кафедры «Прикладная политология» Финансового Университета при Правительстве РФ Евгения Войко. Добрый день, Евгения!

Евгения Войко: Здравствуйте!

Наталья Бурлинова: Что ж, состоялось выступление нашего министра…

Наталья Бурлинова: Добрый день, Евгения!

Евгения Войко: Здравствуйте! Состоялось выступление нашего министра иностранных дел Сергея Лаврова на 49-й Мюнхенской конференции по вопросам политики безопасности. Собственно, очень интересное выступление, в котором наш министр затронул весьма актуальные темы международных отношений. Я хотела бы с вами сегодня обсудить не только его выступление, но и вообще весь контекст этой Конференции. Конференция очень значимая, все говорят про Давос, потому что это форум, где собираются наиболее значимые экономисты мира, те, кто определяет экономические судьбы международного сообщества. Мюнхен – это место, куда приезжают самые известные политологи, куда приезжают и руководители государств, и руководители различных организаций – и региональных, и глобальных. Вы следили за событиями на Мюнхенской конференции?

Евгения Войко: Да, безусловно.

Наталья Бурлинова: Тогда, наверное, мы начнем именно с анализа выступления именно Лаврова, потому что он сказал очень интересные вещи, в том числе очень остро, на мой взгляд, поставил целый ряд вопросов, на которые придется нашим западным коллегам рано или поздно найти ответы. Лавров сказал, что смысл участия России в Мюнхенской конференции или, скажем, в лице российской делегации видится, прежде всего, в том, чтобы попытаться нащупать совместные подходы к построению сообщества безопасности на основе подлинно стратегического партнерства. Как вы считаете, удается ли нам последние годы нащупать хотя бы эти самые подходы.

Евгения Войко: Знаете, здесь, конечно, попытки ведутся. Безусловно, это видно и на примере предыдущего президентства Владимира Путина, и последующего президентства Дмитрия Медведева. Но, возможно, не всегда эти попытки являются слишком последовательными и, может быть, не до конца продуманными. Поскольку инициатива в области безопасности, которую в свое время предлагал Дмитрий Медведев, – Договор о европейской безопасности – она, в общем-то, потерялась и сейчас о ней фактически никто не говорит. Не удалось убедить ни европейских, ни американских партнеров в этом. Хотя, прежде всего, безусловно, этот Договор был ориентирован именно на них, но с последующим, может быть, расширением уже и на страны Азии. Хотя, конечно, по географическому принципу они сюда не относились. То же самое касается и переговоров с американской стороной по проблеме размещения систем противоракетной обороны. Мы сейчас видим, что пока никаких позитивных договоренностей для России в этом направлении не достигнуто и, я думаю, что данная Конференция, безусловно, была важна именно с точки зрения необходимости показать, что Москва ни в коем случае не собирается отказываться от этих позиций, в том числе и по болезненному вопросу. И более того отстаивать их и далее на различных международных уровнях и площадках.

Наталья Бурлинова: Действительно, надо сказать, что на этой Конференции, мне кажется, всегда обсуждаются самые острые… Я просто сама была участницей этой Конференции в прошлом года, и я видела насколько, действительно, обсуждаются самые острые вопросы международных отношений, и высокопоставленные гости имеют возможность в кулуарах обсудить различные темы, которые не всегда можно обсудить публично. Но чем так запомнилось лично мне выступление министра в этом году? Он выступал и в прошлом году. Вот, смотрите. В контексте «арабской весны» он обозначил целый ряд вопросов, очень актуальных, на которые необходимо искать ответы. Я позволю себе процитировать эти самые вопросы:

• Позволяет ли поддержка выступления за смену режимов оправдать террористические методы?
• Можно ли в одной конфликтной ситуации воевать с теми, кого поддерживаешь в другой?
• Как застраховаться от того, чтобы незаконно поставленное тобой оружие в зону конфликта не было обращено против тебя самого?
• Кто из правителей является легитимным, а кто нет?
• Когда допустимо сотрудничать с авторитарными режимами, как светскими, так и не очень, а когда дозволяется поддерживать их насильственное свержение?
• В каких случаях надо признавать силы, пришедшие к власти, в результате демократических выборов, а в каких отказываться от контактов с ними?

Вот это все те вопросы, которые сегодня очень остро стоят и перед Россией, и самое главное перед нашими западными партнерами. Как вы думаете, готовы ли наши западные партнеры честно ответить на эти вопросы, хотя бы перед самими собой?

Евгения Войко: Перед самими собой, я думаю, если это опять же будет сделано в кулуарах, то возможно. На публичном уровне, конечно, говорить об этом не приходится. Более того нынешняя ситуация, прежде всего, это события на Ближнем Востоке – раз, второй момент – это ситуация в Мали. Нам показывают, что, безусловно, вопросы, которые обозначил Сергей Лавров, они скорее носят характер риторический. И если по отдельным пунктам еще можно прийти к какому-то компромиссу, хотя здесь я очень сомневаюсь. Все-таки это, безусловно, те моменты, которые Москву волнуют на Ближнем Востоке в отношении ситуации и с Сирией, и с Ираном, то в общем смысле, конечно же, позиция России, позиция западных стран, прежде всего, здесь принципиально разнятся. И судя по тому, что конфликт в Сирии до сих пор не сошел на «нет», судя по тому, что теперь горячая точка – это Мали, судя по тому, что сейчас ситуация вокруг Ирана развивается опять же по негативному сценарию, мы не можем говорить о том, что честность здесь будет преобладать. Безусловно, я ни в коем случае не берусь очернять одну сторону или же обелять другую. Но, безусловно, вопросы, которые назвал Лавров, очень актуальные. И, я думаю, что с российской стороны, на мой взгляд, здесь возможен более честный ответ, нежели со стороны западных партнеров, собственно, к кому эти вопросы были обращены.

Наталья Бурлинова: Министр говорит, что официально провозглашен отказ от логики и психологии эпохи Холодной войны, но нам почему-то не удается по самым разным причинам создать реально коллективную евро-атлантическую архитектуру безопасности. Вы говорили о том, что, собственно, тот всеобъемлющий Договор, который предложил наш бывший президент господин Медведев, ныне премьер-министр, он, в общем-то, почил в бозе. Но как нам выстраивать эту коллективную безопасность? Нам все-таки придется это делать, потому что попытки альянса построить НАТО-центричную модель в Европе, в регионе и вообще, я бы сказала, в более глобальном контексте они будут продолжаться, я бы сказала, несмотря ни на кризис экономический, несмотря на урезание военных бюджетов в ряде европейских стран. Как нам, России, подходить к решению этого вопроса?

Евгения Войко: Здесь, безусловно, помимо непосредственно политической и дипломатической работы структур НАТО, которая ведется не только на нынешнем североатлантическом пространстве, но и в направлении перспективных, потенциальных членов Альянса, помимо этого ведется и работа информационная. Здесь, конечно, мы очень серьезно уступаем коллегам из НАТО и это, в общем-то, отражается на том, что инициативы России зачастую не только не популярны в отношении своих союзных адресатов, но и среди тех наших потенциальных и нынешних партнеров, прежде всего, на постсоветском пространстве. Допустим, тот же Договор о европейской безопасности, который предлагал Дмитрий Медведев, он, в общем-то, никак не был поддержан и на просторах СНГ. Я, конечно, не берусь утверждать, что это укрепило бы позиции этого Договора и в целом позиции России, но, тем не менее, по этому направлению были бы некоторые общие точки. Собственно говоря, здесь помимо традиционных механизмов, которые задействуются, это и финансовая работа, это работа и дипломатическая, и, безусловно, политическая. Еще должна вестись качественная информационная работа. Это, я думаю, что касается не только проблем региональной и глобальной безопасности, но и проблем гуманитарного сотрудничества, экономического взаимодействия – целого комплекса вопросов. Здесь, безусловно, мы не можем похвастаться столь яркими результатами.

Наталья Бурлинова: В контексте упомянутого вами СНГ, министр тоже упомянул попытки наших партнеров искусственно делить интеграционные проекты на «хорошие» и «плохие», «свои» и «чужие». Конечно, речь идет, прежде всего, о комментариях некоторых наших американских коллег. В частности Хиллари Клинтон, которые она сделала по поводу и Таможенного Союза и вообще процессов интеграции на постсоветском пространстве. Когда мы проигрываем (а мы констатируем, что мы пока проигрываем) информационную войну Западу, как нам тогда заниматься продвижением идеи интеграции на постсоветском пространстве?

Евгения Войко: Опять же, здесь есть много механизмов – это, конечно же, и механизм экономический. Не секрет, что многие страны в СНГ испытывают определенные симпатии к интеграционным проектам только по причине их экономической состоятельности или же экономической привлекательности для этих потенциальных участников. Собственно говоря, в этом направлении, на мой взгляд, последнее время ведется активная работа. Здесь можно упомянуть и визит Владимира Путина в Киргизию, и потенциальные возможности присоединения к Таможенному Союзу (если мы говорим об интеграционных проектах) Таджикистана. Хотя здесь все гораздо более сложно, но, тем не менее, такие варианты тоже рассматриваются. Безусловно, здесь важным элементом является фактор публичной дипломатии. Здесь ни в коем случае нельзя о нем забывать. Я думаю, что это тоже один из весьма важных элементов, который позволил бы обеспечить взаимодействие опять же на самых разных уровнях: политическом, административном, образовательном, научном и на уровне взаимодействия молодежи самых разных сфер. То есть это не обязательно могут быть представители, допустим, университетов. Это могут быть представители местных молодежных организаций, объединений, которые не всегда связаны с университетами. Они могут реализовывать различные социальные проекты, то есть в этом направлении, на мой взгляд, могла бы вестись более активная работа. Поскольку если по отдельным направлениям, если взять, допустим, Беларусь (здесь у меня достаточно тесные связи по объективным причинам), по такому направлению как страны Центральной Азии объективно опять же работа проседает. И это видно, в том числе и по недостатку информации, по не слишком активному взаимодействию и молодежи, и политиков, и экспертов между собой.

Наталья Бурлинова: Евгения, вы частый гость на различных международных площадках. Вот как вы считаете, удается ли России использовать на все 100% подобного рода международные площадки, ту же Мюнхенскую конференцию опять-таки? Поскольку я была свидетелем того, как выступали наши различные представители государственных органов в Мюнхене, в прошлом году. Я должна сказать, что в принципе массированной кулуарной работы как таковой не ведется. Да, приезжают несколько VIP-спикеров, в частности, Лавров. Он всегда прекрасно выступает, он озвучивает официальную позицию. Приезжает еще несколько VIP-спикеров, но ведь мы знаем, что идеологическая работа, информационная, она должна вестись на уровне, прежде всего, экспертного сообщества. Нужно убеждать людей в кулуарах и договариваться с людьми за закрытыми дверями, и не только на дипломатическом уровне. Почему мы не обращаем на это внимание или возможно обращаем, но не столько, но почему?

Евгения Войко: Полностью, конечно, отрицать фактор этой не публичной дипломатии я бы не стала. Другой вопрос в том, что часто, на мой взгляд, это еще наследие (не люблю это слово, но, тем не менее) предыдущего советского опыта. Когда все-таки центр принятия политических решений был один и, в общем-то, никакого экспертного пула, никакого аналитического пула (по крайней мере, столь широкого как сейчас) тогда не было. На мой взгляд, это частично связано с теми годами, когда какие-либо переговоры, договоренности, принятие решений – все было крайне забюрократизировано и шаг вправо, шаг влево был недопустим. Сейчас безусловно, ситуация иная. Я думаю, что по мере в общем-то становления и не столько становления, сколько развития современной российской новой дипломатии, безусловно этот опыт будет приобретаться и по мере, в том числе обучения будущих политологов, экспертов, аналитиков, людей, которые будут профессионально владеть этими навыками, я думаю, что ситуация будет уменьшаться. Хотя, безусловно, здесь стоит отметить тот факт, что, прежде всего, такими навыками должны обладать и сами политики: уметь договариваться не только перед камерами, но и за закрытыми дверями. Возможно, опять же повторюсь, это может быть частично нехватка опыта подобного рода переговоров, а может быть, действительно, это некоторые опасения договориться не о том, о чем нужно.

Наталья Бурлинова: Вы считаете, что у нас есть потенциал на уровне экспертного сообщества, в том числе и молодого для работы на таком уровне международном… на уровне гражданского общества, скажем так?

Евгения Войко: Здесь я, безусловно, отвечаю положительно. Самой мне довелось участвовать в различных школах для молодежи по той или иной проблематике. В частности по Центральной Азии, по Каспию, по Грузии. Безусловно, потенциал очень и очень серьезный. Более того, лично мне часто было гораздо более интересно слушать молодых коллег, нежели уже людей с опытом, чье восприятие реальности, восприятие действительности так или иначе ограничено определенными может быть историческими рамками или определенными политическими рамками. Здесь этого, как правило, не было. Это было крайне интересно и, на мой взгляд, это крайне перспективное направление для сотрудничества. По крайней мере, во-первых, оно помогает социализации молодежи между собой из разных стран – это факт. Во-вторых, оно помогает налаживать контакты в отношении тех стран, которые являются предметом научного и профессионального интереса как для молодежи из России, так для молодежи из тех стран, с которыми мне удалось взаимодействовать. Поэтому, безусловно, это направление крайне важно.

Наталья Бурлинова: Что ж, будем надеяться, что российское молодое экспертное сообщество внесет свой вклад в продвижение национальных интересов и реализацию внешней политики Российской Федерации. С вами была Наталья Бурлинова, программа «Внешний фактор». До новых встреч!

Фото: сайт Мюнхенской конферецнии

Текст и видео размещены на сайте ДЕНЬ ТВ.

Редакция