Во внешней политике нужно быть консерватором

Интервью Натальи Бурлиновой журналу «Газпром»

– Наталья Валерьевна, произошедшее на Украине показывает: людям там основательно промыли мозги. «Майданные» настроения – это ведь в значительной степени результат применения «мягкой силы» Запада на территории Украины?

– Позволю себе оценить то, что произошло на Украине, не как «мягкую силу», а как интервенцию, вмешательство во внутренние дела со стороны ряда западных партнеров. Потому что soft power – это набор дипломатических, гражданских и общественных инструментов, которые можно использовать, не нарушая законодательство страны, нормы права и морали. На Украине произошло ровным счетом наоборот. «Мягкая сила» ушла в сторону, и были использованы инструменты жесткого политического давления и беспардонно откровенного вмешательства в дела суверенного государства.

В отличие от Запада позиция России основывается на принципе невмешательства во внутреннюю политику других стран. Российская «мягкая сила» – набор легальных инструментов, которые мы реализуем через формы публичной дипломатии, гражданского диалога, общественных контактов, по линии НКО, молодежных организаций… Мы работаем законными методами.

У западных партнеров есть две составляющих «мягкой силы» – такая же легальная (для США – это работа через различные фонды, гуманитарные программы, этим занимается американское агентство USAID) и скрытые нелегальные методы и техники, которые часто маскируются под «мягкую силу» и благодаря которым и происходят события, подобные украинским.

– Российский институт стратегических исследований (РИСИ) опубликовал доклад, в котором о Московском центре Карнеги (МЦК), Российской ассоциации политической науки (РАПН), Центре политических исследований России (ПИР-Центр), АНО «Левада-центр», Фонде «Новая Евразия», Российской ассоциации международных исследований (РАМИ), Российской экономической школе (РЭШ) и даже Институте социологии РАН говорится: «Деятельность подобных структур не воспринимается как иностранная пропаганда, по факту таковой являясь».

– Я знакома с этим докладом РИСИ. В целом обозначенный там тренд – правильный. В то же время я бы призвала коллег быть аккуратнее в оценке деятельности тех или иных структур. Например, я лично знаю руководителя РАПН, который работает, исходя исключительно из интересов РФ в сфере внешней политики.

В целом же государство должно четко понимать, какие игроки присутствуют в сфере «мягкой силы» на нашей территории, на какие средства они существуют. Надо понимать, кто финансирует  некоммерческие организации (НКО), вузы. То, что там сегодня происходит, я оцениваю с большой тревогой. За счет разных западных программ и обменов в российских вузах у преподавателей и студентов формируется отнюдь не пророссийское мировоззрение. Даже в таких государственно ориентированных вузах, как МГИМО, где готовится будущая политическая элита и управленцы, уже есть такие группы студентов и преподавателей. Возьмите хотя бы последнюю историю с одним теперь уже широко известным профессором, уволенным из МГИМО в связи с публикацией скандальной, даже скажу, подлой в отношении России статьи.

Мне кажется неправильным, что государство уделяет этому вопросу так мало внимания. Ведь оно должно тщательно следить за тем, на чьи деньги проходят обучение молодые специалисты, какие будущие кадры готовятся.

– Где связь между выделяемыми на обучение средствами и будущей ангажированностью управленца?

Человек пришел учиться в вуз, который поддерживает, предположим, «Открытое общество» (название, к слову, очень позитивное). Так почему из него потом обязательно должен выйти непатриотичный руководитель?

– Предположим, какой-то западный фонд или иная структура дает деньги на реализацию образовательной программы на площадке российского вуза. Набираются активные студенты, участвуют в занятиях, слушают то, что им рассказывают западные эксперты, которые излагают свое видение ситуации с гражданским обществом в России. Оно отличается от точки зрения российских специалистов. Даже если студент с западными экспертами полностью не согласен, у него появляются сомнения. Всё происходит постепенно. Один такой курс, другой, потом магистерская программа за счет иностранных денег, наш студент едет за рубеж, там получает дополнительное образование. Затем с этим специалистом активно поддерживается связь. Особенно если он поднимается по карьерной лестнице. Такой формат работы очень распространен у наших иностранных коллег. В принципе в современном глобальном мире ничего в этом страшного нет, но государство должно четко понимать, какие кадры и на чьи средства готовят в его вузах, и обязательно контролировать этот процесс, не выпускать из поля зрения.

А если рассматривать современное российское общество шире, то украинский кризис  четко показал: у нас за последние годы сформировалась социальная группа, которую одни считают пятой колонной, другие – прогрессивной частью общества, креативным классом.

В условиях внешнеполитического кризиса, когда стране необходимо единство и руководству нужна поддержка в тех решениях, которые оно принимает, эта группа занимает противоборствующую позицию. В России есть ряд СМИ, которые активно ее транслирует. Это результат той работы, которая проводилась нашими западными партнерами в течение последних лет.

– А как в США решают вопрос пятой колонны?

– Существует большое различие между нашими обществами. Во‑первых, за любыми попытками формирования пятой колонны там строго следят разные спецслужбы. Во‑вторых, ситуация с теми, кто в США высказывает альтернативную точку зрения, не такая радужная, как нам пытаются внушить. В‑третьих, американцы получили прививку от вируса разрушительного оппонирования власти, поразившего российское общество. Там могут вестись дебаты на внешнеполитические темы. Люди могут придерживаться полярных мнений, критиковать президента, но вся эта дискуссия заканчивается внутри страны. Когда США предпринимают какие-то шаги на международной арене, общество в основной своей массе, особенно на уровне элит и интеллигенции, консолидируется вокруг политики Белого дома. У нас, в связи с идеологическим провалом, который длится уже 20 лет, если завтра война, то, к сожалению, определенная часть образованного общества может занять позицию генерала Власова.

– Каких-то аналогов западным фондам у России нет?

– Есть представительства официальных структур – Россотрудничества, есть филиальная сеть Фонда ≪Русский мир≫, РИСИ, но мы в этом вопросе по сравнению с американцами – пигмеи. В последние несколько лет были предприняты попытки исправить эту ситуацию – созданы несколько фондов, в том числе Фонд поддержки публичной дипломатии имени А. М. Горчакова, Российский совет по международным делам и еще несколько организаций. Фонд Горчакова был создан для содействия российским НКО, занимающимся вопросами публичной дипломатии. Фонд оказывает им поддержку по грантовой линии. Это очень важно, что в России в области публичной дипломатии появилась грантодающая структура, потому что ситуация складывалась совсем печально – основными грантодателями в этой области для российских НКО были западные фонды. А когда нет поддержки со стороны собственного государства, трудно обвинять некоммерческий сектор в том, что все их деньги – это западные поступления. Со временем фонд стал оказывать поддержку еще и зарубежным НКО, которые реализуют собственные или совместные с российскими НКО проекты в области публичной дипломатии. Фонд также осуществляет собственные проекты.

– Деятельность того же Россотрудничества в основном носит культурно-общественный характер.

– Сейчас пытаются перестроить Россотрудничество по аналогии с американским агентством USAID, которое как раз и является основным государственным проводником ≪мягкой силы≫ США. Агентство имеет огромный бюджет и занимается финансированием самых разных проектов (начиная, условно говоря, с защиты интересов и прав любителей моцареллы и заканчивая политикой).

– «Власовцы», не поддерживая, например, позицию России по Сирии, могут сказать: «У нас свобода слова, мы всего лишь выражаем собственное мнение!»

– Есть постулат: во внутренней политике можно быть либералом, во внешней – только консерватором. Вы можете дискутировать, дебатировать, высказывать свое мнение на предмет разных внешнеполитических сюжетов, доводить свою точку зрения до правящей элиты, до президента. Но если в обществе принимается консенсус по тому или иному вопросу, то будьте добры его уважать и не кричать на зарубежных площадках о том, какая ваша страна ужасная.

– Никто не мешает CNN и BBC цитировать «власовца» и делать его высказывания достоянием мировой общественности.

– Это возможно потому, что у нас в стране есть свобода слова, как бы странно это для кого-то ни звучало. Если посмотреть сайт одной известной столичной радиостанции, то возникает ощущение, если говорить об украинском кризисе, что он принадлежит тамошней новоиспеченной власти. И это не только радио, есть еще электронные СМИ (даже ТВ), которые активно транслируют мнение, отличное от мнения большинства. На Западе с альтернативной точкой зрения дела как раз обстоят похуже.

– В России, к сожалению, сегодня хватает известных людей, которые в российской жизни и политике Москвы почему-то видят один только негатив.

– К счастью или нет, у нас многие уверены, что разбираются в политике, в том числе внешней. Это свойственно и многим известным людям. А к словам таких людей, в силу их популярности, прислушиваются. Хотя по-хорошему лучше бы им оставить высказывание мнений по таким вопросам за специалистами, а самим рассуждать о том, в чем они реально понимают.

– Сегодня очевидно: информационная война далеко не в последнюю очередь ведется в соцсетях. В том же «Живом Журнале» орудует целая армия наемных блогероврусофобов. Есть русские блогеры, отвечающие им?

– Конечно, есть. На примере украинского кризиса, кстати, видно, что не всё западное сообщество на уровне интернет-обывателей настроено антироссийски. Есть немало тех, кто здраво оценивает ситуацию. К слову, очень важно то, что делает англо-арабо- испаноязычный российский канал Russia Today, доносящий нашу точку зрения. Своей новостной политикой RT стал конкурировать и отчасти влиять на таких крупных игроков, как BBC и CNN. Когда в англоязычный сегмент попадает новость, которую западные коллеги хотели бы обойти, они вынуждены на нее реагировать, освещать. Например, RT постоянно говорил о присутствии националистов в новом правительстве Украины. Западные СМИ об этом сначала молчали. Но постоянная работа Russia Today привлекла на Западе внимание широкой общественности, и западные журналисты нехотя, но начали давать материалы о том, что там есть националисты.

– Идеология Советского Союза в 1960–1970е подкреплялась такими символами, как Великая Победа, запуск в космос первого спутника, Гагарин… И даже в первой половине 1980х, когда СССР начал сдавать свои позиции в мире, символы, не такие величественные, но были – Большой театр, водка, икра… Запад символизировали джинсы, рок-музыка, кока-кола. В каком-то смысле джинсы победили Большой театр. А что сегодня Россия может предложить в качестве своего символа на экспорт?

– Вы об имидже страны говорите сейчас?

– В свое время с помощью модной музыки и одежды советских людей убедили в том, что в США жить лучше, чем в СССР. Какие образы сегодня символизируют успех России?

– Моя позиция такова. Если говорить о Западе, то я не думаю, что мы должны прилагать какие-то особенные усилия для того, чтобы кому-то понравиться там. Это не работало ни в Крымскую войну 1853–1856 годов, не работает и сейчас, пустая трата денег. И наоборот: есть страны, в которых мы обязательно должны работать, показывая ту Россию, к которой стремимся. Это прежде всего постсоветское пространство. И это регионы мира, в которых к России относятся, скажем так, с интересом. К этим регионам относятся и Балканы. Нам не надо ничего придумывать нового, мы такие, какие есть.

Первое, что, наоборот, надо: технологическое развитие страны, создание современной экономики и инфраструктуры. Второе – это позиционирование России как страны с традиционными ценностями. Третья составляющая этой привлекательной для многих, в том числе за рубежом, триады – приверженность принципам справедливости, открытость для разных культур, национальностей, творческих и талантливых людей.

– Наши отечественные русофобы используют термин «ватник». Так они называют русских, которые равнодушны к западным ценностям и не рвутся уехать на Запад. Так в сознание людей внедряется отношение к России и русским как к чему-то крайне непривлекательному. Может быть, пора противопоставить этому некий привлекательный образ? Американцы ведь придумали себя в голливудских фильмах. И это работает на них.

– Не надо ничего создавать в этом плане. У нас всё есть. Мне кажется, если человек стесняется того, что он русский, – это комплекс неполноценности. Я горжусь тем, что я русская. Говорю об этом везде. Когда каждый избавится от этих комплексов, мы все станем достойными гражданами своей страны. Мы часто сами в себя не верим.

– Вот пример. В связи украинским кризисом Евросоюз заморозил процесс перехода на безвизовые поездки. А Россия до сих пор ведет себя в этом вопросе так, словно ей это необходимо в большей степени, чем европейцам. Да и вообще наши люди по отношению к Европе нередко проявляют, скажем прямо, подобострастие. Может, хватит уже так воспринимать «закатывающуюся» Европу? Не эпоха Петра Великого сегодня все-таки.

– Россия тянется к Европе, поскольку является частью европейской цивилизации. И нельзя там все страны под одну гребенку грести. Есть более консервативная Польша. Есть более ≪прогрессивные≫ Нидерланды. Да, американцы доминируют в процессе принятия решений в Европе, но сегодня можно отметить возрождение самостоятельности некоторых европейских стран. Посмотрите, как и какие решения принимает ФРГ. Да, Германия не до конца свободна от принципа атлантической солидарности, не делает всего, чего бы ей хотелось, но всё равно она куда более самостоятельна теперь, чем 10 лет назад.

– «Южный поток» проходит через Болгарию и Сербию. Очень много говорят о том, что сербы любят русских, однако политическая элита там – прозападная. Какие усилия наша публичная дипломатия предпринимает на Балканах?

– То, что мы сегодня имеем в Болгарии и Сербии, я оцениваю скептически. Мы почему-то считаем, что можем выехать только на том, что большинство населения Сербии симпатизирует России. А вот коллеги из США и ЕС там не дремлют, работают. Информационное поле этой страны западноориентированное. В интересах работающих в Сербии российских компаний, прежде всего «Газпрома», – иметь или поддерживать там пророссийские СМИ. Об этом нам говорят сами сербы! Но сегодня в Сербии большая часть СМИ финансируется немцами и другими странами ЕС. Мы должны создать телеканал, который бы, вещая на сербском языке (его хорошо понимают в балканском регионе), транслировал российскую точку зрения. В Болгарии, которая является к тому же членом НАТО, дела не лучше. Если и есть «мягкая сила», то всё ограничивается культурными мероприятиями. Нашему бизнесу надо задуматься о работе там с гражданским обществом, выделять деньги на СМИ, на поддержку работающих в сфере публичной дипломатии организаций. Только при такой активной работе можно будет повлиять на политические элиты. Там запрос на Россию очень большой, но мы его не удовлетворяем.

Беседу вел Владислав Корнейчук

Источник: журнал «Газпром», №4 (апрель).